Не успели зрители как следует рассесться по местам, как молодая особа с первого ряда обратила на себя внимание хорошо поставленным голосом. Как выяснится впоследствии, она уже давно «точит зубы» на собственного отца, не желающего выплачивать алименты, и, предав его анафеме, грозится предать еще и суду, непрестанно восхищаясь идейностью пионера-героя Павлика Морозова.

Потом молодой человек, одетый в стиле casual, засунет ее в огромный чемодан из кожзаменителя и отправит в Герасимовку — на встречу с кумиром. Встреча состоится, состоится и долгий разговор с «ожившим» Павликом — в костюме гипсового монумента и с пионерским галстуком. Отмахиваясь от прилипчивой поклонницы, Павлик успеет пособирать клюкву, полежать в гробу со свечкой и загадать желание. А в довершении всего, ему сломают гипсовую руку из папье-маше, правда, не надолго и, видимо случайно.

Отметим также, что периодически Павлик будет вылезать из своего постамента, изрядно сковывающего движения, обнажая босые и «алые» ноги — кровавая символика повсюду присутствует в постановке. Но это еще не все! На шесть экранов, сомкнутых полукругом, насколько позволит сценическая площадка, не одновременно, но гарантированно будет проецироваться видео поющих бабушек, пасущихся коров, собственно, историческое место убиения юного героя и еще какой-то древний патриотический фильм о его подвиге.

Все оборвется на полноте, так же неожиданно, как и началось, и некоторое недоумение появится на лицах зрителей.

Что касаемо самой дискуссии, развернувшейся между Павликом и Таней, — компромисс, кажется, так и не будет достигнут. Отчаянную Таню, уверившую в подвиг Павлика, не удастся переубедить даже самому «герою». А вопрос — к чему бы все это сегодня? — так и останется открытым.

Одно несомненно — это интересный эксперимент с точки зрения опробования новых театральных форм, в том числе и установления интерактива со зрителем, когда зритель не пассивный наблюдатель происходящего на сцене, но и непосредственный участник, «как бы» «двигающий» действие (на это работает и выбор сценической площадки — отсутствие как таковой сцены, все происходит на одной горизонтали со зрителем). «Как бы», потому что такие места в постановке четко детерминированы, и на самом деле это фикция, обманка, что, однако не исключает более глубокого вовлечения зрителя в сценическое действие.